Культура русского старообрядчества XVII – XX вв. Издание третье, дополненное - Кирилл Яковлевич Кожурин

из главных причин такого отступления явилось то, что целые социальные слои, традиционно служившие опорой старообрядчества: торговцы, промышленники, кустари, мелкие предприниматели, кооператоры, крепкое крестьянство, казачество, – были уничтожены. Царская власть, преследовавшая староверов за их убеждения, все же не ставила перед собой задачу разрушения быта и социальной структуры, являвшихся «стержнем» старообрядческой религиозной жизни. Поэтому староверы «сравнительно легко переносили дискриминацию и открытые гонения. Полное же разрушение быта и общественных связей в подсоветской России самым трагическим образом сказалось на состоянии старообрядчества»[33].

Говоря о положении староверия в современной России (1990 – 2000-е гг.) нужно отметить, что, несмотря на политические, экономические и нравственные потрясения, переживаемые страной в данный период, все же были достигнуты и определенные позитивные результаты. Всплеск национально-религиозной и общественной активности 1980—1990-х гг. возродил и интерес к старообрядчеству. В общины различных согласий вновь стала приходить молодежь, причем не только потомки староверов. Староверы получили право свободно исповедовать древлеправославную веру – они снова могут молиться в своих храмах, не таясь исповедовать и проповедовать «древлее благочестие». В Российском государстве за последние годы были приняты новые законы о религии, которые гарантируют верующим старообрядцам их права и свободу следовать традициям своих предков. Восстанавливаются и вновь строятся храмы, открываются воскресные школы, издается церковная литература, оживают приходы. У староверов снова появляется возможность восстановить, укрепить и прославить «древлее благочестие». Но вот вопрос, подсказываемый самой историей старообрядчества: надолго ли? Тем более, что вызов сегодняшнего дня – глобальная массовая культура, являющаяся по сути «постхристианской», представляет для старой веры не меньшую опасность, чем открытые гонения.

В конце 90-х гг. XX в., согласно данным исследований, проведенных в 1997—2002 гг. под руководством Кестонского института (Великобритания) группой российских и английских ученых в рамках проекта «Энциклопедия современной религиозной жизни России», в нашей стране существовали следующие старообрядческие согласия:

I. Беспоповцы, то есть не приемлющие священства, к которым относятся:

Древлеправославная Поморская церковь (поморцы) (ДПЦ) – самое многочисленное из беспоповских согласий (всего на постсоветской территории без Прибалтики – около 1 млн человек, в Прибалтике – около 250 тысяч, в России – примерно 800 тысяч). Сюда относятся староверы, приемлющие институт «бессвященнословного брака» и не имеющие церковной иерархии. Крупнейшие центры – Рига, Москва, Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Самара, Новосибирск;

христиане старопоморского безбрачного согласия (федосеевцы). Сюда относятся староверы, не приемлющие института брака. Долгое время (до революции) были крупнейшим беспоповским согласием (2—2,5 млн человек), однако процесс массового перехода в поморское брачное согласие и отделение от России ряда регионов (Польша, страны Балтии и Белоруссия) привели к тому, что в настоящее время по экспертным оценкам количество их в РФ составляет порядка 10 тысяч человек. Крупнейшие общины – Московская и Казанская;

христиане соловецкого и старопоморского потомства (филипповцы). Крайне малочисленное согласие (не более 200—300 человек). Как и федосеевцы, безбрачники, но в настоящее время отличаются от них прежде всего практикой исключительно ночных (обычно после полуночи) богослужений, абсолютно закрытых для любых посторонних лиц. Основные центры: Южная Вятка, Кимры (Тверская обл.), район Каргополя (Архангельская обл.);

спасово согласие (устаревшее название – «нетовщина»). Поначалу отрицали необходимость богослужения и даже икон, надеясь только на Спаса. Впоследствии приняли богослужение поморского типа (т. е. бессвященнословное). Главное отличие Спасова согласия от других беспоповцев – отсутствие практики перекрещивания вновь приходящих из других деноминаций. Общины спасовцев в основном существуют в Поволжье. К этому согласию в настоящее время в России принадлежат порядка 30—40 тысяч человек;

часовенные. По происхождению – бывшие беглопоповцы, утратившие свое духовенство со времени гонений Николая I и вынужденно перешедшие к практике богослужений без священников по чину, принятому в часовнях, а не в церквах. С течением времени фактически стали беспоповцами, мало чем отличаясь по организации общин и богослужения от поморцев. Традиционные регионы – Северный Урал и Сибирь. Общая численность – до 300 тысяч человек;

истинно-православные христиане странствующие (странники, «бегуны» и «скрытники»). Практиковали перекрещивание и отказ от общения с миром (для «крыющихся», которые переходили с места на место, проповедуя и отказываясь от паспортов; пристанище им обеспечивали «жиловые» странники, оседло жившие в домах). В настоящее время наиболее заметны в Томской и Пермской областях;

мелхиседеки. Признавая себя священниками «по чину Мелхиседекову», сами совершают ряд действий, дозволенных по православному вероучению совершать лишь священникам. В настоящее время существуют две общины в Башкирии.

II. Поповцы, то есть приемлющие священство, к которым относятся:

Русская православная старообрядческая церковь (белокриницкой иерархии) – самое многочисленное из поповских согласий (около 1 млн человек). Возникло в 1846 г., когда после присоединения к старообрядчеству через чин проклятия ересей Босно-Сараевский митрополит Амвросий (Андрей Попович) возглавил старообрядцев-поповцев, долго искавших возможности воссоздать свою церковную иерархию;

Древлеправославная Патриархия Московская и всея Руси (беглопоповцы новозыбковской иерархии) – от 100 до 500 тысяч человек. После возникновения белокриницкого согласия часть поповцев не признала белокриницкую иерархию и продолжала принимать «беглых» священников из господствующей церкви. В 1923 г. к ним перешел из господствующей церкви «беглый» архиепископ Саратовский и Петровский Никола (Позднев), а в 1929 г. – епископ Свердловский Стефан (Расторгуев), которые воссоздали у них церковную иерархию.

III. единоверие. Не представляет из себя самостоятельную церковь, но существует как единоверческое движение в виде общин различной юрисдикции – Московской патриархии, Русской зарубежной церкви (карловацкой), либо ИПЦ (Истинно-православная церковь, катакомбная), – практикующих дониконовский богослужебный чин. В настоящее время в России существует 8 приходов (крупнейшие – Москва, Санкт-Петербург, Нижегородская область), приблизительная численность единоверцев – 6—12 тысяч человек[34].

Как видим, количество старообрядческих согласий на нынешний момент весьма сократилось, а некоторые из них находятся уже почти на грани исчезновения. Однако несмотря на продолжающееся разделение среди старообрядцев, можно отметить удивительное духовное и культурное единство представителей различных старообрядческих согласий, обеспечиваемое как общностью образа жизни, так и общностью исторической судьбы.

Глава вторая. Главные духовные центры старообрядчества

Несмотря на запреты и гонения, практически не прекращавшиеся со времен царя Алексея Михайловича, многие русские люди продолжали придерживаться старой веры, причем это была самая убежденная часть русского народа – «последние верующие», как назвал их философ В. В. Розанов. Но и среди широких масс простого русского народа авторитет староверия был необычайно велик. В. П. Рябушинский пишет: «…русская «мужичья» нация… продолжала жить своей, отличной от барской, религиозной жизнью, находившейся под сильным влиянием старообрядчества. Последнее считалось нередко какой-то высшей, более совершенной формой православия, что продолжалось и в XIX веке. Мужик говорил: «мы по церкви (т. е. в господствующей церкви. – К. К.), люди мирские, суетные». Бывали случаи, что новообрядческого священника спрашивали: «а что, батюшка, не пора ли нам (при приближении старости) во святую-то веру (т. е. в старообрядчество) «»[35].

В условиях гонений старообрядцам было особенно необходимо созидать свою духовную жизнь, быть организованными, сплоченными, иметь своих пастырей, руководителей, участвовать в церковных таинствах, духовно питаться и расти. Нужны были духовные центры. Такими центрами становились старообрядческие поселения, по преимуществу монастыри и скиты. Отсюда осуществлялось руководство Церковью, рассылались на приходы священники и наставники, составлялись всевозможные соборные послания к верующим, писались сочинения в защиту староверия, воспитывались апологеты и проповедники древлеправославия. В некоторых местах сосредотачивалось несколько скитов и монастырей, объединявшихся под руководством ведущего монастыря, наиболее видного и уважаемого. Таких духовных центров в истории старообрядчества было несколько. Наибольшую известность получили Выговское поморское общежительство, Керженец, Стародубье, Ветка, Иргиз, Преображенское и Рогожское кладбища в Москве, Малоохтинское, Волковское и Громовское кладбища в Петербурге, Гребенщиковская община в Риге.

Все эти духовные центры одновременно являлись и «культурными очагами», где бережно сохранялись ростки русской культуры и получали творческое продолжение древние традиции. Именно старообрядцам принадлежит честь сохранения традиций книгописания, иконописи, древнего знаменного пения, многих народных промыслов, наконец, самого русского уклада жизни. Эти традиции древнерусской культуры бережно сохранялись в старообрядческих духовных центрах.

2.1. Выговское поморское общежительство

Знаменитое Выговское поморское общежительство (киновия), основанное в Заонежье в 1694 году Андреем Денисовым (князем Мышецким) (1674—1730) и Даниилом Викулиным (1653—1733), оказало огромное влияние на культуру и быт крестьян Русского Севера, став, подобно